Гассан отключил Голема и сел рядом со мной и Джорджем. Толчки не затихали почти в течение часа, затем, после небольшого перерыва, они возобновились, но на этот раз с меньшей силой.

Так продолжалось всю ночь, а после того, как вторая волна землетрясения успокоилась, мы связались с Порт-о-Пренсом. Расположенные там приборы указывали, что эпицентр землетрясения находился на порядочном расстоянии от нас к северу. Это было очень плохим признаком, ибо означало, что землетрясение произошло где-то в Средиземноморье. Скорее всего, в Эгейском море.

Неожиданно мне стало не по себе. Я старался связаться с островом Косс. Никакого ответа.

Кассандра, моя любимая! Где ты сейчас?

В течение двух часов я старался выяснить это. Затем снова связался с Порт-о-Пренсом. И мне ответили. Не кто-нибудь, а сам Лорелл!

– Конрад! Я не знаю, как вам это сказать… То, что произошло…

– Ну, говорите же! – нетерпеливо потребовал я, чуть не крича в микрофон. – Говорите!!!

– Спутник-наблюдатель прошел над нашим районом около двадцати минут назад (эфир был заполнен треском помех). На телевизионном изображении, которое он передает в настоящее время, уже нет некоторых островов в Эгейском море…

– Что? – закричал я.

– Боюсь, что Косс – один из них.

– Нет!!!

– Я очень сожалею, – сказал Лорелл, – но именно это передает спутник.

Даже не знаю, что еще добавить…

– Этого достаточно, – сказал я. – Вполне. До свидания. Мы еще поговорим с вами позже.

– Подождите, Конрад!

– Нет!!!

Я совсем потерял голову. Вокруг меня носились перепуганные летучие мыши. Я стал отмахиваться от них и даже убил одну, когда она устремилась ко мне. Через некоторое время я обхватил огромный камень двумя руками и чуть было не разбил вдребезги радио. Джордж положил мне руку на плечо, и я опустил камень, а тыльной стороной ладони ударил его по лицу.

Не знаю, что с ним стало, так как я нагнулся, чтобы снова поднять камень, но за моей спиной послышался звук шагов.

Я опустился на одно колено и повернулся, зачерпнув в ладонь горсть песка, чтобы швырнуть его в чьи-то глаза. Все остальные были уже здесь Миштиго, «Рыжий Парик», Дос Сантос, Рамзес, Элен, трое местных служащих, Гассан… Все они приближались ко мне.

Кто-то крикнул:

– Рассыпайтесь в разные стороны!

Увидев выражение моего лица, они стали окружать меня. Затем все они слились в одно существо, которое я изо всех сил ненавидел какой-то животной ненавистью.

Мне хотелось колотить, бить, кромсать всех их. Они улыбались, скалили белые зубы, подступая ко мне, словно неясные черные тени. Казалось, с их губ слетали убедительные слова, казалось, что сама судьба руководит ими. И поэтому я швырнул песком в самого ближайшего из них и набросился на него.

Мой удар снизу перевернул его вверх тормашками, но сбоку на меня насели два египтянина. Я стряхнул их и увидел краем глаза, что искусный в бою араб держит в руке нечто, похожее на плод акала. Он размахнулся им в мою сторону и поэтому я мгновенно нагнулся. Тогда он сам набросился на меня, но мне удалось ударить его головой в живот. Он растянулся на земле.

Затем те двое, которых я расшвырял, снова схватили меня. Где-то в стороне громко кричала женщина, но не было видно ни одной из них. По крайней мере, я не видел ни одну из них.

Я вырвал правую руку и с размаху ударил кого-то. Противник полетел прочь, но его место занял другой. Чуть поодаль какой-то синий человек запустил в меня камнем и попал в плечо. От боли я обезумел еще больше.

Подняв чье-то сопротивляющееся тело, я со всей силы швырнул его в другого нападающего, затем нанес удар кулаком в чье-то лицо.

Я встряхнулся и осмотрелся. Все остальные тоже замерли. Это было нечестно. Они все застыли, когда мне так хотелось крушить всех и вся.

Поэтому я поднял одного из них, что валялся у меня под ногами, и сильным ударом в челюсть еще раз свалил его на землю. Затем опять поднял, но кто-то завопил:

– Карагиозис!… – и начал на ломаном греческом языке перечислять другие имена.

Я опустил свою жертву и обернулся.

Там, возле костра, находились двое: один высокий и бородатый, другой – приземистый, тяжелый, с лысой головой, будто вылепленный из смеси земли и замазки.

– Мой друг говорит, что он раздавит тебя, грек! – отозвался высокий, что-то делая за спиной другого.

Я двинулся на них, но человек из замазки и грязи метнулся на меня. Он сделал мне подножку, я быстро вскочил, схватил противника под мышки и бросил его через бедро. Но тот вскочил на ноги так же быстро, как и я, и снова кинулся ко мне, схватив меня одной рукой за шею. Я тоже схватил его за шею и еще за локоть – наши объятия сомкнулись, но он был сильнее.

Я стал переносить вес своего тела то на одну, то на другую ногу, пробуя его силы. Он был таким же быстрым, как и я, отвечая на каждое мое движение, едва я только усиливал свое действие.

Я протянул свои руки, сделал шаг назад и изо всех сил дернул его на себя. Освободившись на мгновение, мы стали кружить друг около друга, отыскивая слабое место в противнике. Я хотел ухватить его за ноги, поэтому держал свои руки как можно ниже, сильно наклонившись вперед, потому что мой противник был невысок. В какой-то миг мои руки оказались слишком близко к нему, и он метнулся ко мне быстрее, чем кто-либо, кого мне доводилось видеть. Он схватил меня за туловище, сжав так, что мне показалось, будто изо всех моих пор проступила выжатая из тела влага.

Острая боль пронзила все тело. Он стал давить сильнее, и я понял, что, если мне не удастся сейчас же освободиться, то вскоре он мне сломает хребет.

Я сжал кулаки, упершись ими в его живот и стал отталкивать свое тело.

Хватка его стала еще крепче. Я сделал шаг назад и изо всех сил рванул руки. Мои ладони оказались у его лица, я уперся ему в подбородок, и дернул вверх.

Он отлетел назад. Любому другому этот резкий рывок сломал бы шею.

Однако он быстро вскочил на ноги, и я понял, что он не смертный боец, а одно из тех существ, которых рожают не женщины. Их, подобно Антею, порождает чрево самой матери-Земли.

Я навалился всем своим весом ему на плечо, и он упал на колени. Я ударил его ребром ладони по горлу, сразу же отступив вправо и, упершись коленом в нижнюю часть спины, стал тянуть его за плечи к себе, стараясь сломать позвоночник.

Это мне не удалось. Он все больше прижимал свою голову вниз к земле и выгнуть ему спину не было никакой возможности. Стоило мне слегка зазеваться, как он сразу же вскочил и снова набросился на меня.

Я изменил тактику и решил задушить его. Руки мои были гораздо более длинными, чем у него. Я впился в горло моего противника обеими руками и изо всех сил стал давить на кадык большими пальцами. Он попытался оттолкнуть меня, упершись локтями в мою грудь. Но я продолжал сдавливать его горло, ожидая, когда же его лицо потемнеет и выкатятся из орбит глаза.

Локти мои стали сгибаться под напором его рук. Еще мгновение… и он тоже вцепился мне в горло.

Так мы и стояли некоторое время, пытаясь задушить друг друга. Только вот задушить его было невозможно. Мое лицо стало багровым. В висках, стучало, откуда-то издалека я услышал крик:

– Прекратите, Гассан! Ему не положено делать это!…

Мне показалось, что это был голос «Рыжего Парика». Во всяком случае, это имя первым пришло мне в голову. И это означало, что Дос Сантос где-то поблизости. Кроме того, она произнесла «Гассан» – имя, мне очень знакомое.

И благодаря этому картина происходящего со мной стала постепенно проясняться.

Я понял, что зовут меня Конрад, что я нахожусь сейчас в Египте, что лишенное всякого выражения лицо передо мной – просто лицо робота. Голова создания, которое можно отрегулировать так, чтобы он был в пять раз сильнее человека, и, скорее всего, так оно и было. На самом деле. Это было создание, реакция которого намного быстрее, и которому было разрешено использовать все свои возможности. Только вот считается, что робот может убить разве что по чистой случайности. А он почему-то всерьез пытался отправить меня на тот свет.